понедельник, 17 декабря 2012 г.

Тишина и воспоминания.

Почему-то с каждым годом зима дается мне все тяжелее и тяжелее. Она больше не белая сказочная подружка, а просто холодный северный ветер, не знающий теплого яркого солнца. А ветра в последние дни дуют беспощадно, заставляя меня чувствовать  свою беспомощность  и страх перед неожиданным холодом. Замерзло все: снаружи и внутри, и я согреваюсь как могу, но мало что получается.

В последние два дня в моей квартире царит тишина. И я почти два дня без сна. Прошлой ночью у Ники был сильный жар, температура 39. С этой напастью мы боролись почти всю ночь - она  неосознанно, я с сердцем полным страха за нее. Я перепробовала все средства, которые смогла вспомнить, бегая по треугольнику - кухня, ванная, ее постель. Я не помню, чтобы я еще кому-то столько раз измеряла температуру и дотрагивалась своими губами до неизменно горячего лба. Она была такой беспомощной и слабой, как маленький ребенок, которому неожиданно причинили боль, а он не знает, что с этим новым чувством делать. Она взяла с меня слово, что я не оставлю ее умирать в одиночестве). Выполняя данное обещание, я почти сутки сижу рядом с ней, прислушиваясь к ее дыханию - теперь уже ровному и тихому. Ника почти целый день спит. Я же  ничего не хочу  делать. Давно я вот так просто не сидела в тишине: без телевизора, музыки и телефона. День в мягком кресле с чашкой кофе в руках, а в голове множество мыслей, воспоминаний. И все как-будто не мои, как-будто из чужой жизни, из другого измерения, неслышно проникшие в мою реальность, чтобы показать мне картинки давно ушедших событий.
.........вот мы с сестрой рисуем за одним столом, размазывая густую гуашь по тонким листам раскраски, а затем мы выставляем друг другу оценки - ведь это урок рисования. После таких уроков стол всегда выглядел, как картины абстракционистов - ярким и непонятным. Этот стол до сих пор существует, но теперь за ним сижу я одна.
........вот мы с отцом в заснеженном парке. Сестра идет рядом с ним, я в санках под теплым одеялом и медленно падает снег.
.......а вот мама печет вкусное печенье и заваривает чай, чтобы полечить мое всегда больное горло.
......и конечно, бабушкина комната, в которой стоял большой стол-книга, под которым мы с сестрой делали свой тайный домик, разрисовывая его изнутри цветными мелками.............

И все такое близкое. Все было со мной. И все такое далекое, как-будто никогда и не было.


Ночью Ника произнесла ее имя. Мне кажется, она все еще ее любит, ведь так просто не бегут в другой город. Но, по крайней мере, она знает ее имя. Я же о своей Птице не знаю ничего.

Но это уже совсем другая история. Время мерить температуру, а после заварить ей чай, а себе еще одну чашку крепкого кофе.




среда, 12 декабря 2012 г.

Radclyffe Hall. Рэдклифф Холл.

"Она творила и прославилась под своей настоящей фамилией — Рэдклифф Холл. И все-таки считается, что «Рэдклифф Холл» — это ее псевдоним, потому что она старательно избегала своего имени – Маргарет – и не ставила дефис между двумя частями фамилии «Рэдклифф-Холл», так что человек несведущий мог подумать, что это – имя и фамилия мужчины… Маргарет Рэдклифф-Холл прилагала невероятные усилия, для того, чтобы хотя бы в творчестве скрыть свой истинный пол. Она не хотела быть женщиной. Никогда не хотела. И можно сказать, что она добилась определенных успехов: хотя ей так и не удалось ни изменить, ни надежно скрыть свой пол, — зато ее роман «Колодец одиночества» стал подлинным манифестом женщин, не желающих быть женщинами, и первым произведением, обратившим внимание прогрессивной общественности на эту проблему. "

Читать дальше.                             
              
«Колодец одиночества» - это сексуальная биография мужеподобной девушки по имени Стефен Гордон, которая влюбляется в женщин (и теряет их), во время первой мировой войны служит водителем санитарного автомобиля и после окончания войны становится известной писательницей, живущей в Париже. Хотя по современным стандартам эта книга выглядит весьма невинной - наиболее интимные подробности физической близости между двумя женщинами сводятся к предложению «И в эту ночь они были единым целым», лондонский судья Чарльз Байрон был настроен серьезно. «Чем непристойнее книга, - вещал он, - тем больший интерес публики она вызывает. Чем слаще яд, тем незаметнее он действует». Поскольку в книге Холл не только призывала «добропорядочных граждан» признать существование лесбиянок, но и осмелилась допустить, что ничто человеческое лесбиянкам может быть не чуждо, судья объявил книгу «непристойным пасквилем» и приказал полиции уничтожить все отпечатанные экземпляры.
Тем временем в США суд выразил противоположную точку зрения, вынеся решение, что ничего касающегося в явной форме гомосексуального, а следовательно, непристойного в книге не содержится. «Колодец одиночества» был опубликован и стал популярен в США. Эта книга породила широкую дискуссию о теме запретного в искусстве вообще. Благодаря этой дискуссии в печати появилось столь много информации о лесбиянстве, что существование этого явления уже никак нельзя было отрицать. В Англии же запрет на эту книгу был снят лишь пятнадцать лет спустя после смерти Холл. (Интересно отметить, что примерно в то же время, когда вышел роман «Колодец одиночества», Вирджиния Вульф опубликовала своего «Орландо» - этот причудливый панегирик ее возлюбленной Вите Сэквилл-Уэст, и никакого взрыва возмущения не было: возможно потому, что Вульф и Сэквилл-Уэст обе были замужем и одевались по-женски.)
 Сегодня «Колодец одиночества» уже ни для кого не станет откровением. Написанный несколько старомодным языком «сексуальной инверсии», он кажется более чем причудливым. Тем не менее трудно переоценить значение этой книги: то, какую брешь в заговоре молчания она пробила, какое открыла пространство для пришедших в литературу вслед за Холл геев и лесбиянок. Многие годы эта книга считалась «библией лесбиянок», и целые поколения мужеподобных женщин лепили себя со Стефен Гордон

суббота, 1 декабря 2012 г.

Тени в зазеркалье. Вивиан Майер.




Она поглотила все мое внимание последних двух дней, отодвинув на задний план темные размышления на нескончаемые вопросы. Она заворожила меня  своим  грустным, всегда сосредоточенным взглядом. Всматриваясь в него, я пытаюсь проникнуть в ее мысли, но понимаю, что мне это недоступно. Я рассматриваю ее лицо - всегда строгое и немного грустное - и вижу одиночество.







Translate

Related Posts Plugin for WordPress, Blogger...